Тюрьма и Сума. Всё для тебя, врач

Врач – гематолог, Елена Мисюрина, провела медицинскую диагностическую процедуру тяжелобольному пациенту, в целях оказания ему (пациенту) медицинской помощи. Через некоторое время тяжело больной пациент умер. Было возбуждено уголовное дело (!). Расследование причины смерти длилось пять лет(!). Следствие установило: смерть пациента наступила в результате оказания медицинской услуги, проведенной врачом Еленой Мисюриной. Врач, даже под давлением следствия, вину не признала. Дело передали в суд.

Московский суд вынес решение: ВИНОВНА. Лишение свободы на два года. Взята под стражу в зале суда. Реальный срок. Врач в тюрьме.  Здесь должен быть гулкий звук колокола. Январь 2018 года проводит черту между «до» и «после», черту для всего медицинского сообщества.

Детали дела Елены Мисюриной и его абсурдность широко обсуждаются в социальных сетях врачебным сообществом. Эти обсуждения и сопутствующие комментарии экспертов отражены практически во всех интернет – СМИ. Но уже поздно. Это случилось.

Есть факт: по решению суда врача посадили за смерть пациента, которому она оказывала медицинскую помощь в рамках своей профессиональной деятельности. В основе обвинения статья 238 часть 2 УК РФ «Оказание услуг, не отвечающих требованием безопасности, повлекшая смерть пациента». За профессиональную деятельность врач в тюрьме. С января 2018 года для врачебного сообщества в России началась новая эра отношений.

В ней будут новые правила игры.  Врачам и пациентам целесообразно об этом «думать наперед», прочитать эти правила будет невозможно, они будут негласными, неписанными.

Вот примерный ориентир:

1. Никакие документы, оформляемые врачом и медицинской организацией: договора, информационные согласия, предупреждающие пациента о возможных осложнениях, при проведении медицинских услуг, теперь НЕ спасут врача от тюрьмы. Никакие. Вероятность риска оказаться в тюрьме прямо пропорционально риску осложнений медицинской услуги. Если врач приступил к процедуре – он одной ногой в тюрьме. В этих случаях наиболее безопасная для врача тактика – смерть пациента от болезни до медицинского вмешательства. Врач предпочтет, как можно дольше не вмешиваться в дела Бога.

Второй вариант обеспечивающий безопасность врача – добровольный отказ пациента от лечения. Как оформить документы, как зафиксировать устный отказ от лечения и т.п. – вероятно всему этому в ближайшее время медицинские юристы будут учить врачей и руководителей клиник. Возможно, кто-то из пациентов думает, что это его не коснется, он такое никогда не подпишет. Ошибаетесь, вы даже не заметите этого.

Для врача будет безопаснее отговорить пациента от лечения. Решающую роль будет играть цена медицинского вмешательства. Именно цену гонорара за лечение врач будет соотносить с риском потерять свободу. Косметологическая операция – да, возможно того стоит. А вот, подумайте, зачем врачу убеждать пациента прививать ребенка, если он знает, что осложнения от прививок могут стоить ему, врачу, свободы? Какая цена риска?  Оклад по ОМС? Вот видите, не зачем.

Если кто-то из пациентов думает, что это его коснется, то следует понимать, что не привитый ребенок, может в любой момент стать источником опасной инфекции для целой группы других детей, среди которых могут быть и дети следователей и судей. Вы не сможете этим управлять.

2.  Это меня не каснется – думают многие врачи. Ошибаетесь. Статья 238 часть 2 УК РФ: оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности, предполагает тюремный срок до шести лет, если оказанные услуги повлекли не только смерть человека, но и причинение тяжкого вреда здоровью. Что такое «тяжкий вред здоровью» определяют правила, утвержденные Постановлением Правительства РФ от 17.02.07 N 522, пункт 4. пп. «а» квалифицирующие признаки тяжкого вреда. Прочтите, это любопытный список. Вам станет ясно, что любой врач, контактирующих с живыми пациентами, может причинить тяжкий вред здоровью. Под ст. 238 ч.2 УК РФ попадают все. Если Вы врач, то чемодан следует держать всегда собранным.

Пациентам следует понимать, что врачи всех «живых» специальностей, предпочтут тактику ожидания естественного исхода заболевания, то есть положась на волю божью. С этим пациенты столкнутся чаще и больше, чем им кажется.

3. Более безопасным для врача будет оказание медицинских услуг без оформления каких-либо документов. Нет документов нет факта оказания медицинской услуги. Общеизвестно, бремя доказательств в уголовном праве ложится на следственные органы. Тактика врача: не видел, не я, не делал. Нет медицинской, нет бухгалтерской, нет трудовой документации – нет доказательств. Чем меньше документов, тем выше шансы врача остаться на свободе. За отсутствие документов в тюрьму не сажают, в вот на основе документов – дают реальный тюремный срок.

Пациентам следует помнить, абсолютно любое, даже немедицинское вмешательство в человеческий организм небезопасно и может попасть под определение «не отвечающее требованием безопасности», например, секс без презерватива – заразил – заболел. Однако здесь как раз можно не беспокоиться, секс в России не входит в классификатор услуг. Секс-услуг в России нет. Поэтому нельзя посадить в тюрьму если секс – услуги причинят вред здоровью. Чувствуете тренд: также будет и с медицинскими услугами: они как бы будут, но как бы и нет. Так безопаснее. А еще такие услуги, которых как бы нет, удобнее и «богаче» «крышевать» людям из системы «правосудия».

4. Безупречное выполнение медицинской манипуляции и соблюдение стандартов не спасет врача от тюрьмы, если только он не докажет бессмысленность ее проведения, то есть тот факт, что осложнения, утяжеление заболевания, либо смерть возникли бы и без этой процедуры. Между этими событиями не должно быть связи. Как это не парадоксально, но чем меньше будет информации о влиянии медицинской процедуры на организм, тем сложнее ее будет применить против врача. Хотя с другой стороны, для правосудия достаточно мнения правильных экспертов, они тебе хоть какую связь найдут.

Средние века. Ведьм казнили за вербальное воздействие на человека (колдовство), приведшее к смерти или болезни. И тогда тоже был суд, и правильные эксперты, и это были уважаемые люди, и вину в суде доказывали.  В чем отличие?

5. Обратите внимание! Осложнения случаются в практике многих врачей, но в тюрьму садят далеко не всех. Елены Мисюрина – хороший врач, профессионал, но ее уголовное дело, доведено до тюрьмы, это показывает – не важно. Не важно кто ты, не важно кому ты проводил процедуру, не важно, как проводил, не важно, что бывают осложнения и ты об это предупреждал – это не важно. Есть осложнения – тюрьма, а может и нет. Это как следствие пойдет, как суд решит.

Что это? Говоря языком маркетинга – это и есть уникальное торговое предложение от органов правосудия врачебному сообществу.

Свобода человека относится к категории высших ценностей, а значит обладает высокой ценой. Теперь этим можно торговать, а значит этим будут торговать. Покупатель – врач. Покупать врач будет свободу. Продавцы – пациенты, юристы, эксперты, чиновники, следователи, прокуроры, судьи. Продавцов много. Врачу покупать свое право на свободу придется у всех. Многократно. Для этого врачу понадобятся деньги. Совершенно очевидно, что по страховке профессиональных рисков взятки не платят, нужны «черные» деньги. Где их брать? Подумали? Прикинули? Правильно, там и будут брать.

Предполагать, что система правосудия в конфликтах «врач – пациент» будет склонятся к гражданским процессам, на мой взгляд, не стоит. В них правосудие зарабатывает гораздо меньше, там деньги в основном пациенту достаются, либо его представителям. Совсем другой «бизнес-расклад» в уголовном процессе.

 «Врач должен сидеть в тюрьме».

На этом пути точка невозврата пройдена. Врач в тюрьме. Даже если врачебному сообществу удастся отстоять врача Елену Мисюрину, и в кассации приговор отменят, то это для продавцов свободы лишь повысит уникальность торгового предложения (УТП): вот видите, скажут они, суд по-разному может решить.

Возможно, пройдет работа над ошибками: зря за «большого» врача взялись, и по-тихому, по статье 238 часть 2. УК РФ осудят еще с десяток «маленьких» врачей, не московских, не известных, за которых заступится некому, таких как в Тюмени и Липецке. Медийное врачебное сообщество промолчит, мол неизвестно кто такие, сами виноваты, непрофессионалы. Решение закрепится в судах. Так как дела «маленьких» врачей будут вести «маленькие», но гордые юристы, то они проиграют их во всех инстанциях, вплоть до Верховного Суда. Вот тогда можно будет и «больших» врачей брать. Большой врач – большие деньги.

Кто защитит врача?

Елена Мисюрина живет в Москве, она хороший, известный, уважаемый врач. Ее окружение: друзья, коллеги, родственники, пациенты. Они способно привлечь внимание общественности. Это у них получается, они молодцы. Проснулся даже Московский профсоюз медицинских работников – выступил в поддержку. Депутаты Мосгордумы собрались рассмотреть обстоятельства дела – тоже результат. Это много и очень важно для хорошего человека Елены Мисюриной, но этого, увы очень мало для Врача. Врача, у которого нет известной фамилии, больших профессиональных заслуг, живущего в глубинке, который каждый день принимает врачебные решения способные повлиять на его свободу. Каждый день. Теперь на свободу.

Это самое страшное в этой ситуации – у Врача нет сильного и влиятельного защитника. Врач уязвим и беззащитен. Он зависит от всех. Каждый может делать с Врачом все, что захочет. Защитить Врача некому. Никто не встанет на защиту Врача. Куда Врачу жаловаться, кому писать, кого просить о защите, на кого надеяться?

Родное ведомство, Минздрав?

Минздрав – нет, он не представляет интересы врачей, он эксплуатирует врачебное сообщество в интересах государства. Это вполне естественно, Минздрав – структура исполнительной власти. По делу Елены Мисюриной Минздрав хранит молчание. Вероятно, ждет команды или реакции сверху. Вертикаль власти. Она молчит – молчит Минздрав. Дисциплина.

Национальная медицинская палата, которое по мнению ее лидера Леонида Рошаля, самое многочисленное и влиятельное сообщество врачей и медицинских организаций, почему она молчит? Возможно потому, что Елена Мисюрина не является членом НМП и не платит взносов. А нет денег – никто за тебя заступаться не будет, ничего личного, чисто бизнес. Может потому, что НМП встроена в вертикаль власти, и ждет согласования на реакцию? Может потому, что НМП делит врачебное сообщество на своих (государственных) и чужих (частников)?  Я не знаю. Но хранить молчание для медицинского объединения, претендующего на роль фронт-лидера врачебного сообщества, которое действительно имеет устойчивые административные связи  – это плохо, похоже на предательство.

Что делать?

Мне кажется на этот вопрос никто из врачебного сообщества не может дать ответ. Растерянность. Я не знаю. В тюрьме может оказаться каждый врач. Страшно представить, если в ответ на возмущения врачебного сообщества по делу Елены Мисюриной власть промолчит, еще страшнее, если займет позицию суда, и озвучит ее до решения в кассации.

Выход один – консолидация. Объединение. Укрупнение.

Разрозненные общественные объединения должны научится договариваться. Необходимо формирование массового профессионального общественного мнения. Дело Е. Мисюриной – это дело всего медицинского сообщества, каждого врача. Это вопрос нашей профессии. При любом исходе оно должно быть продолжено. Систему управления в медицине надо менять. Необходимо отказаться от принципов отраслевого государственного управления и перейти на принципы профессионального саморегулирования. Это мировая практика. Легко сказать, но трудно сделать – это правда. Это очень, очень, очень сложный процесс, но либо так, либо подчинится принципам: «врач – потенциальный преступник». Выбор за нами.

P.S. Чем интенсивнее развивается медицинская наука и практическое здравоохранение, тем интенсивнее врач вторгается в человеческое тело, а значит вероятность ошибок и осложнений возрастает. Об этом свидетельствует статистика причин смертности в США, где врачебные ошибки занимают третье место.  Не умирают от врачебных ошибок там, где нет врачей. Может мы идем по этому, особому пути? Не хотелось бы.

#яеленамисюрина

 10 511      0

• Сила воды в её слабости
• Улыбайтесь…
• Нормальная физиология
• Трудовые лагеря
• Врачи и ИИ